Из-за пандемии и несовершенства законодательства сотни мигрантов застряли в российских Центрах временного содержания иностранных граждан. Об этом – новый сюжет программы “Человек имеет право” с Марьяной Торочешниковой на “Радио Свобода”.
Сюжет про ЦВСИГ и интервью с Илларионом Васильевым – во второй половине выпуска (таймкод 38:32)
Марьяна Торочешникова: В нашей студии – Илларион Васильев, адвокат “Гражданского содействия”, комитета помощи беженцам и мигрантам от сети “Миграция и право”.
Илларион, вы много занимаетесь подобными делами, пытаетесь вызволять людей из таких центров. Почему месяцами, а то и годами там держат людей, которые не совершили никакого преступления?
Илларион Васильев: К сожалению, это десятки, сотни историй. В вашем репортаже идет речь о докладе, который подготовили мои коллеги: он опубликован на сайте Комитета “Гражданское содействие”, “Мемориала”. Ситуация во многих случаях патовая. ЦВСИГ – это, по сути, депортационная, миграционная тюрьма. Но формально он не является тюрьмой, СИЗО или исправительной колонией и не регулируется ни нормами уголовно-процессуального законодательства, ни нормами Уголовно-исполнительного кодекса, а регулируется некими ведомственными подзаконными актами, даже носящими локальный характер: приказами, распоряжениями. Эти центры подчиняются различным структурам в составе МВД, даже не всегда управлениям по вопросам миграции. Соответственно, данные учреждения являются “серой зоной” в законодательном регулировании.
Марьяна Торочешникова: То есть непонятно, кому предъявлять претензии.
Илларион Васильев: В СИЗО, в исправительной колонии есть режим, регламент, есть работники УФСИН, которые имеют профильное образование, всю жизнь работают, имеют огромнейшую практику. А ЦВСИГ – это некая клетка, куда положили человеческое тело, его там кормят, поят, немножко одевают и ждут, когда оно уедет из страны.
Марьяна Торочешникова: А как человек может уехать, если он там сидит за решетками и за железной дверью?
Илларион Васильев: За это отвечает не администрация ЦВСИГа, а приставы или судебные органы, которые вынесли решение. “Дайте мне решение – я его освобожу. Дайте мне решение – я его отправлю”.
Марьяна Торочешникова: Предположим, есть решение о выдворении конкретного человека. Его отправили в этот центр. Он говорит: “У меня есть деньги, я готов купить электронный билет и улететь”. Его выпустят?
Илларион Васильев: Если сложатся обстоятельства, то есть у него не будет просрочен паспорт, страна исхода признает, что он является ее гражданином и она готова его принять, если самолеты будут летать (а самолеты не всегда летают в связи с сегодняшней пандемией). Хотя с марта этого года государство как-то засуетилось, и многих людей все-таки отправили при помощи посольств, правозащитников, уполномоченных по правам человека в регионах. Но люди, у которых патовая ситуация: допустим, просрочен паспорт…
Светлана Ганнушкина: Пандемия способствовала освобождению из ЦВСИГ 50% мигрантов
Марьяна Торочешникова: Или потерян.
Илларион Васильев: Им проще всего пойти в посольство, взять справку на возвращение. Ну, хорошо, звезды сложились так, что самолет в этот момент летает, рейс есть, а посольство говорит: “Мы не можем подтвердить гражданство этого человека”. Вот, например, граждане “ДНР” и “ЛНР”. Украина не может подтвердить, являются ли они ее гражданами, потому что не владеет паспортными столами, которые остались на территориях этих “республик”. И депортируемый мигрант остается в этом центре два года. Это в случае выдворения. А есть и другие случаи – депортации, когда осужденный, отбыв наказание… По регламентам, не позднее, чем за полгода администрация колонии должна ему объявить решение о депортации.
Марьяна Торочешникова: А в чем разница между выдворением и депортацией?
Илларион Васильев: Выдворение – это административное правонарушение, оно регулируется Кодексом об административных правонарушениях. Допустим, за нарушение миграционного законодательства: режима пребывания, порядка осуществления трудовой деятельности, – человек получает административное выдворение, причем именно в принудительной форме, с указанием, чтобы его поместили в ЦВСИГ. Суды, согласно существующей практике, не пишут, на какой срок этого человека туда помещают, так как Административный кодекс и действующее законодательство говорят о том, что исполнительное производство осуществляется в течение двух лет. Человек будет сидеть всего два года. Решение по Мсхиладзе несколько ломает эту практику: оно сказало, что тут необходим периодический судебный контроль.
Марьяна Торочешникова: И Конституционный суд сказал еще в 2017 году…
Илларион Васильев: …что если утрачивается правовая цель, то содержание в ЦВСИГе не имеет правового смысла.
Марьяна Торочешникова: В общем: “отпускайте человека”.
Илларион Васильев: Грубо говоря, да. Но в данном случае Конституционный суд решил это по лицу без гражданства, Мсхиладзе. И суды говорят: “Данное решение не действует в отношении иностранных граждан”. Но некоторые суды считают, что оно может применяться в отношении иностранных граждан.
Марьяна Торочешникова: То есть выдворение – это административная мера. И человек теоретически может через какое-то время снова приехать в Россию: например, на заработки. А если его депортировали, то дорога назад закрыта?
Илларион Васильев: Депортация – это Кодекс административного судопроизводства. Это периодически суды, решение вопроса – можно содержать или нельзя, но чаще всего в основном суды признают, что нужно содержать дальше. Здесь как бы не применяется мартовский указ президента о том, что в период пандемии – с марта по 15 декабря – нельзя никого выдворять. То есть получается, что по депортации все работает так, как и работало.
Коронавирус и мигранты в Центрах временного содержания. Доклад Сети «Миграция и Право»
Марьяна Торочешникова: А в каком случае происходит депортация? Если человек здесь был приговорен за какое-то уголовное преступление, тогда происходит депортация, и ему уже не будет дороги назад, в Россию?
Илларион Васильев: По-разному. Решение о нежелательности может быть принято на определенный срок – пять-восемь лет, но очень много бессрочных решений. Это указывается в решениях административных органов, в частности, Минюста, ФСИН.
Марьяна Торочешникова: В общем, депортация – это серьезнее, чем выдворение.
Илларион Васильев: Да, но в то же время в случае депортации вероятность того, что человек уедет, гораздо больше, чем в ситуации с выдворением. Выдворение иногда можно отменить. А в случае депортации чаще всего суды даже не признают наличие семейных связей с гражданами Российской Федерации: женой, детьми, престарелыми родителями. Верховный суд несколько лет назад сказал, что наличие семейных связей на территории России может быть причиной, при которой административное выдворение не применяется. И очень часто суды его не применяют: применяют штраф, но исключают административное выдворение. То есть с административным выдворением при наличии семьи шансов выйти из ЦВСИГа и остаться в России гораздо больше, чем при депортации.
Марьяна Торочешникова: Получается, что в этих ЦВСИГах одновременно могут находиться и люди, которые пропустили сроки, задержались на лишние день-два в России, и те, кто только что вышел из мест лишения свободы, какие-то преступники, которых еще не успели отправить. И они будут находиться там вместе?
Илларион Васильев: Их стараются содержать раздельно. Но в нашем докладе приводится случай в Краснодарском крае. Пишут: “Создался “общак”, возникла иерархия”. По информации юриста, выдворяемого заставляют за счет собственных средств и средств родственников производить ремонт помещения, менять сантехнику. В Брянской области тоже – ремонт зданий. Там начинают жить “по понятиям”. Ранее судимые, отбывшие наказание, имеют авторитет и могут навязывать свою волю людям, которые ни разу не были в тюрьме.
Марьяна Торочешникова: Вот прошло два года, а человека по каким-то причинам не выдворили. Были случаи, когда человек два года проводил в этом ЦВСИГе?
Илларион Васильев: В моей практике были, и не раз. И сейчас у меня человек сидит уже 28 месяцев. Чаще всего человек отсидит два года, и ему говорят: “Выходи, иди домой”. Но бывают ситуации, когда он выходит, а к нему подходит полиция и говорит: “Давайте проверим ваш миграционный режим”. И его тут же отправляют назад.
Марьяна Торочешникова: И суды не принимают во внимание, что он просто не мог оформить документы.
Илларион Васильев: Если появится адвокат, расскажет про истекшую давность привлечения к административной ответственности, о том, что он еще не встал на миграционный учет… Но ведь он может поехать по месту своего проживания, не встать на миграционный учет там в положенные семь дней, а через неделю к нему придет участковый – и он опять вернется в ЦВСИГ.
Марьяна Торочешникова: Но ведь этой проблеме не первый год!
Илларион Васильев: Нужно законодательное регулирование. Административный кодекс в этом плане устарел. Достаточно сложно регламентировать эти вопросы, связанные с лишением свободы в целях выдворения или депортации, кодексом, который регулирует вопросы дорожно-транспортных правонарушений, мелких бытовых ситуаций. Тут нужно новое законодательство, которое должно согласовываться с практикой международных судов и решениями международных органов.
Марьяна Торочешникова: А что мешает создать такое законодательство? Ведь после постановления Конституционного суда прошло уже три года.
Илларион Васильев: Воля.
Марьяна Торочешникова: Чья?
Илларион Васильев: Законодателей, органов исполнительной власти. Им же тоже несладко все это содержать. Нужны регламенты. Они должны понимать, что делать.
Марьяна Торочешникова: За счет какого бюджета это происходит?
Илларион Васильев: За счет налогов.
Марьяна Торочешникова: Вот прямо сейчас в России находятся тысячи людей, которые не должны здесь находиться по решению суда, и вместо того чтобы отправить их восвояси, их держат, кормят и не выпускают.
Илларион Васильев: Да. Тут речь идет о гуманном отношении к людям. Во многом это люди, которые завели семьи на территории России, у которых жены и дети имеют российские паспорта.
Марьяна Торочешникова: Или такие люди, как герой нашего сюжета, который приехал в Россию по программе переселения соотечественников.
Илларион Васильев: Которая абсолютно не защищает от административного выдворения, не регламентирует этот вопрос. Она говорит, что человек в течение трех лет может получить российский паспорт, если найдет себе регистрацию. А если он ее не найдет, то он такой же иммигрант, как и все остальные.
Марьяна Торочешникова: А если ему помогут люди вроде вашей подзащитной Татьяны Котляр, которая дает этим людям прописку, то судить будут уже ее.
Илларион Васильев: Вопросов очень много. И хотелось бы, чтобы наш разговор кто-то послушал – и что-то сдвинулось.
Марьяна Торочешникова: Может быть, поймут, что нельзя ни за что годами держать людей в нечеловеческих условиях!
Материал: “Человек имеет право” с Марьяной Торочешниковой, “Радио Свобода”
