В сентябре 2015 прошлого года Мосгорсуд защитил от выселения семью грузинских беженцев Микия, которые уже больше 10 лет борются за право жить в бывшем общежитии фабрики «Смена» на Ясном проезде. Но судьба этих людей остается туманной: суд так и не прояснил, как они могут легализовать свое право на проживание, а это значит, что рано или поздно городские власти, скорее всего, выживут беженцев из муниципальной собственности.
Помощь от президента
Семья Микия, которая первой обратилась за помощью в Комитет «Гражданское содействие» — не единственная: в общежитии на Бабушкинской живут еще шесть таких семей, а всего по Москве их насчитывается несколько десятков.
В начале 90-х годов Москву захлестнули потоки беженцев из стран Кавказа. Первыми поехали в Россию армяне из Азербайджана — февральские погромы 1988 года в Сумгаите привели к повальному бегству семей, которые спасались от массовых грабежей, убийств и поджогов. 1 декабря 1989 года Армянская ССР и Национальный Совет Нагорно-Карабахской республики приняли совместное постановление о включении Нагорного Карабаха в состав Армении, и уже в январе 1990 года в регионе начались артиллерийские обстрелы, от которых люди были вынуждены бежать. Тогда же последовали жесточайшие погромы в Баку.
Многие беженцы, которым пришлось отправиться в Армению, жаловались потом, что их не приняли: азербайджанские армяне были русскоязычными, и это создавало большие трудности на новом месте. Сказались и землетрясения в Спитаке и Гюмри, жертвы которых тоже остались без крыши над головой. Поэтому многие сразу отправились в нынешнюю Россию — к родственникам и друзьям.
Спустя два года, в начале августа 1992, напряженность между руководством Грузии и автономной Абхазией, которая требовала независимости, привела ко второму кровопролитному вооруженному конфликту на Кавказе. Большая часть населения Абхазии была вынуждена покинуть родные места из-за боевых действий. Абхазские грузины подвергались и национальным преследованиям. Оставаться же в Грузии хотели не все. Даже те, у кого не было друзей и родных в России, часто стремились ближе к центру: многие учились в Москве или работали раньше, и поэтому бывшая столица СССР была намного ближе беженцам, чем Тбилиси.
Советский союз к тому моменту в умах людей и чиновников еще не распался, поэтому беженцы получали мощную поддержку от государства. В частности, всем предприятиям, имеющим общежития, было в обязательном порядке указом президента Бориса Ельцина велено оказать помощь попавшим в беду братским народам. Среди предприятий была и швейная фабрика «Смена» с общежитием на Ясном проезде, незанятые комнаты которого в 1993 году отдали сначала «бакинцам» — беженцам от армянских погромов в Баку, а потом — абхазским грузинам. Помощь государства не была бесплатной: фабрика заключила с беженцами договор, и каждый месяц за жилье они платили по двести долларов. Но это было посильно, и жили все мирно.
Через Сванетию — пешком
Ясный проезд — не ближний свет: заводская окраина, от метро Бабушкинская до общежития надо еще минут двадцать ехать на автобусе. Серые панельные девятиэтажки с редкими деревьями окружают довольно мрачное здание общежития, к которому нужно проходить через стоянку автобусов мимо бывшего фабричного буфета.
В самом доме чисто, но в коридоре первого этажа до сих пор свалены чьи-то вещи — коляски, матрасы, старые тумбочки. Семьи беженцев живут компактно — почти все они на третьем этаже, единственном, который выстоял перед штурмом ГУИНа в 2004 году. С других этажей беженцев выжили, а здесь они объединились и дали отпор. Тут и живет семья Виолетты Мироновны Микия, дело которой юрист сети «Миграция и право» ПЦ «Мемориал» Илларион Васильев выиграл в Мосгорсуде.
«Когда начались бомбежки в Сухуми, мы прилетели в Москву сразу, — рассказывает мне Виолетта Мироновна. — Ждали маму на Курском вокзале, но не знали, приедет ли она, не знали, куда идти. Все плакали. Встретили там, на Курском, мамину родню, они и рассказали нам — мол, на Ясном проезде живут бакинцы, поезжайте к ним. Мы приехали, комнаты были заброшены — тащили все, кто что только мог, ну и как-то обустроились постепенно».
Позже семья воссоединилась — мама Виолетты Мироновны, Лейла Илларионовна Шанубия, теперь живет здесь же, только в соседней комнате. Сама Виолетта Мироновна осталась с сыном и невесткой: из комнаты они сделали настоящую двухкомнатную квартиру, правда, очень маленькую. Здесь же — двое правнуков: десятилетняя Софочка и восьмилетний Сандро. Сандро все время прыгает с дивана, пытаясь продемонстрировать фотографу свою ловкость, а в это время Виолетта Мироновна накрывает на стол.
«Бабушка, которая перешла через горы? Да это же наша мама! — громко ставя на стол тарелки, рассказывает хозяйка, — Она тогда у брата в Москве была, оперировала ногу. И только прилетела в Абхазию, как раз в тот день началась бомбежка. Не пускали никуда — путь к спасению был только через Сванетию. И она через горы 180 километров прошла. Ей операцию на вены делали, маме, и она вот этими перебинтованными ногами шла. 55 лет ей было тогда. У нее живот уже начал опухать от воды, уже падала, когда прилетели вертолеты ООН и начали всех забирать в Тюбери, там лагерь был большой. Но мы не знали: мы искали ее, искали, и не нашли, думали, что уже все. Друзья брата начали говорить, что 40 дней, надо накрывать стол. И тут ее показывают по «Би-би-си»! Она вот что-то говорит, говорит, а мы плачем — вот она, наша мама, живая…»
«Это начало сентября было, уже холодно в горах, высоко, — начала говорить сама Лейла Илларионовна: она тут же, смотрит с внуком телевизор. — Восемь дней пешком шли, только пешком шли, очень многие умерли. Помню, одной отец говорил: сними с мертвого туфли, надевай на второго, а она его обмотала своими тряпками и не отдавала. Потом женщина беременная умерла, в лесу хоронили. День и ночь шли, снег ужасный был. После этого у меня снова была операция — вот, пожалуйста, теперь одна нога не годится». Лейла Илларионовна на костылях, но так она ходит только дома: по улице она передвигается в инвалидной коляске.
В соседней квартире живет младшая дочка Виолетты Мироновны, Тамрико, с мужем, напротив — семья бакинских армян, Геннадия Алексаняна с женой.
«Бесплатно и похороним»
История борьбы беженцев за право жить в крошечных комнатах-квартирах общежития тянется уже много лет: первый кошмар в Ясном проезде начался в 2004 году. Формально общежитие оставалось в государственной собственности, только не в муниципальной, а в федеральной. Но в реальности его передали в оперативное управление структуре ГУИН, нынешнему УФСИНу, службе исполнения наказаний.
«Мне комендант тогда и сказал: сейчас такие люди придут… нелюди. Лучше уходите», — вспоминает Виолетта Мироновна. На тот момент в общежитии находились более 130 семей работников фабрики «Смена» и около 40 семей беженцев. Жителей решено было изгнать, а на их место поселить сотрудников ГУИНа. Когда произошла передача общежития, легальные судебные решения о выселении были только для трех квартир из всего дома, но это сотрудников ГУИНа не остановило.
Репрессии начали с беженцев — и так, что об этом несколько месяцев писали все московские медиа. Сотрудники ГУИН выбивали двери, вытаскивали жителей, избивали всех без разбора — мужчин, женщин, детей и стариков. Беженцев просто насильно вытаскивали из квартир, многие не могли даже забрать свои вещи.
«У нас фамилия Алексанян, мы шли первыми по списку, — рассказывает бакинец Геннадий. — Но в силу неоганизованности ГУИНа в списках на выселение не оказалось моих несовершеннолетних детей. Приехал пристав, наш земляк почти, с Дагестана парень. И что-то мы разговорились. Я говорю — откуда ты? Он мне называет село. Я говорю: ааа, это там-то там-то, я вот у этого на свадьбе еще был, это не твой родственник? Он раз — и опускает голову от стыда. А эти уроды стояли и ждали уже с вещами, что нас сейчас выселят, а они зайдут. Муж с женой были. Я парню и говорю — Ислам, так его звали, ты сейчас уйдешь, и будет война. Тогда он вышел и сказал — все, тут несовершеннолетние дети, поэтому родители со мной выйдут и потом опять зайдут. Вот вам крест — испарились!»
Доставалось и журналистам, и правозащитникам, и политикам — «надзиратели» не постеснялись в грубой форме вышвырнуть из общежития советника уполномоченного по права человека в Российской Федерации Владимира Лукина, они же избили заместителя председателя партии «Яблоко» Сергея Митрохина.
«Я вся была в синяках, и соседи были, все были. Нас газом травили, мы новорожденную Софочку в окно высовывали — газовый баллончик, старые двери, прямо запах легко в квартиры заходил, — вспоминает Виолетта Мироновна. — Сын ее на руках вытащил, чтобы не травился ребенок, а внизу стоит начальник ГУИНа — Алексей Гербач и Александр Молдаванцев из ОВД. Так они нам показывают этот, как его — «фак». Мой сын спрашивает: что же вы делаете, зачем детей травите? Я кричу — звоните в милицию, нас же убьют! А он отвечает: ну и пускай убьют, мы вас бесплатно и похороним. У нас еще была соседка грузинка, так она схватила цветок и кааак кинула в них — чуть в голову не попала!».
Со временем передачу общежития УФСИНу признали незаконной, и в 2010 году здание перешло в собственность города. Департамент горимущества Москвы заключил с жителями дома — беженцев там уже осталось мало, в большинстве были работники УФСИНа — договор об оплате коммунальных услуг сроком на пять лет.
Позже со всеми жильцами начали заключать договоры социального найма. Попросили принести все необходимые для договоры бумаги и беженцев. Но все пошло совсем не так, как предполагалось: вместо заключения договора работники Департамента отправили документы семей в Бабушкинский районный суд с требованием выселить людей, не проживающих по месту прописки.
«Как же ошиблись мы, как мы ошиблись — вздыхает Виолетта Мировнона. — Когда нас выгоняли, в тот день моя племянница получила четырехкомнатную квартиру в Амстердаме. А мы еще говорили — какой лагерь, куда вы едете, чего вы там хотите… Даже с УФСИНовцами, теми, кто три-пять лет назад сюда пришли, заключили договоры. А те, кто оплачивает 23 года, тут у нас всех почти гражданство России — тех, значит, в суд».
С местом прописки у семьи Микия тоже связана очень болезненная история — именно дом в Тульской области оказался причиной смерти мужа Виолетты Мироновны. Съездить в Чернобыльскую зону, «где дома даром отдают», посоветовал семье вездесущий комендант общежития. Семье, в свою очередь, для получения гражданства нужна была реальная прописка, постоянная регистрация — тот же комендант регистрировать беженцев отказывался наотрез.
Тогда старший Микия и поехал в Тульскую область, в Товарково. Это было в 2002 году. Нашел старичка, семья которого уехала из деревни, и тот за символическую сумму в 10 тысяч рублей, из которой еще вернул мужу три тысячи на дорогу, продал домик. Не домик, а развалюха — показывает фотографии Муртази Шония, муж дочери Виолетты Мироновны. Они живут напротив, в квартире, сделанной из общего душа. Правда, потом, когда беженцы все перестроили своими руками, комендант тут же отмаркировал помещение как жилое и начал брать полноценную квартплату.
«У меня есть экспертиза, что дом нежилой, — рассказывает он. — Я сам архитектор по профессии, заканчивал МАРХИ. Знал бы, что будет война — остался бы еще после учебы в Москве. Но я вернулся, а потом наш дом в Абхазии сожгли. И вот купили эту развалину… Там даже крысы бегали. Отец жены все туда ездил, ездил — как раз пришел ГУИН, было страшно, что правда выкинут на улицу, мы метались — пытался там что-то обустроить… А потом за полгода у него выросла опухоль. Семь месяцев — и три килограмма опухоли. Сосед тогда первый испугался: что-то, говорит, вашему отцу плохо, молчит он странно… Два месяца в Товарково привели к опухоли мозга».
Выселить нельзя зарегистрировать
Семья обратились за помощью в Комитет «Гражданское содействие», с которым были знакомы еще с давних пор. В дело вступил адвокат Илларион Васильев. Несмотря на встречный иск о признании права пользованием квартиры по договору найма, Бабушкинский районный суд поддержал Департамент имущества: 25 ноября 2014 года судья постановил выселить семью Микия с несовершеннолетними детьми из занимаемых квартир без предоставления другого жилого помещения. Для людей это было шоком. Илларион Васильев помог семье обжаловать решение районного суда в Мосгорсуде.
После рассмотрения жалобы 26 августа 2015 года апелляционная инстанция вынесла двоякое решение. С одной стороны, Мосгорсуд отменил решение бабушкинского районного суда, признав требования Департамента неправомочными. С другой стороны, встречные исковые требования семьи о признании за ними права занимать жилое помещение и заключении договора социального найма также не были удовлетворены.
Ситуация остается подвешенной до сих пор: с момента решения Мосгорсуда ни семья, ни Департамент горимущества никаких движений не совершали. «Департамент вынужден считаться с решением суда. Сейчас они ничего не предпринимают – видимо, выжидают более благоприятного времени. Мы готовы к противостоянию», – пояснил Илларион Васильев.
Увы, в таком положении, как семьи в общежитии на Ясном проезде, сейчас находятся десятки семей в России. За них когда-то взяло ответственность государство, но сейчас оно старательно пытается избавиться от старых беженцев, многие из которых как никогда нуждаются в поддержке.
Елена Срапян, «Гражданское содействие»,
Фото: Александр Федоров.
