«Когда мы, беженцы, приехали из Киншасы, на границе были войска. Они начали стрелять. Мужчин убили. Женщин, детей, нас всех увезли. Каждый день они приходили и забирали одного человека. Говорили: нашему президенту нужна кровь людей с юга, чтобы он стал еще сильнее. Мне было 15 лет. В 2006 президент дал указание уничтожить всех людей, которые были свидетелями и остались в живых».
Джон с семьей впервые бежал из Республики Конго в 1998 году, когда там вспыхнула гражданская война. Через несколько месяцев власти объявили, что война закончилась, и мирное население может безопасно вернуться в свои дома. Но судно с беженцами на борту, которое двигалось на другой берег реки, разделяющей Киншасу и Браззавиль, встретили президентские войска.
Молодых мужчин убили сразу: построили в шеренги и расстреляли на месте. Женщин и детей загнали в автобусы и увезли в неизвестном направлении. Тех, кому не хватило места в автобусах, под дулом автоматов провели в металлический грузовой контейнер. После того, как дверь за последним беженцем закрылась, контейнер просто опустили в воду, похоронив людей заживо.
Джон говорит, что автобус привез их «во двор президента». Каждый день приходили военные и уводили кого-то из беженцев. Иногда возвращались с отрезанной головой: ее высоко поднимали и показывали всем, кто еще был жив.
«Не было еды, не было воды. Несколько человек, у которых с собой была вода, делились с детьми, а сами страдали от голода и жажды. Так я провел несколько дней. И от однажды приехал человек, военный. Он узнал меня».
Папа Джона был священником, и его звали отец Джозеф. Он много занимался с детьми в школе, и военный, который узнал Джона, оказался одним из учеников его отца. Они близко общались, Джон сам потом вспомнил этого мужчину: он приезжал домой к отцу Джозефу, занимался дополнительно физикой и химией.
«Он пришел и сказал: так, этого мальчика не трогайте, пусть он будет в конце зала. А сам отправился на поиски моего отца. Мой отец передал ему денег для командования, и они приказали отпустить меня. Мне завязали глаза, посадили в машину, и скоро я был уже на свободе».
После этого почти восемь лет Джон жил спокойно: учился, готовился к поступлению в университет. Тем временем родственники погибших в тот страшный день, ставших известными как Disappeared of Beach, искали справедливости. Всего тогда погибло и исчезло более 300 человек. Семьям удалось: в 2005 году благодаря давлению Франции и поддержке Международной федерации прав человека (FIDH) и Конголезской обсерватории по правам человека (OCDH) начался суд против руководства страны. Сначала он проходил на государственном уровне, и все военные преступники были оправданы. Это вызвало возмущение международного сообщества, и давление на президента Дени Сассу-Нгессо, который все еще находился у власти, выросло. Кстати, он и сейчас, в 2016 году, по-прежнему занимает пост президента Республики Конго.
«Тогда президент дал указание уничтожить всех, кто был свидетелем и остался в живых. Они начали смотреть базы данных, поднимать архивы. Так они нашли сначала военного, который помог нам, а потом и меня».
Друг отца сразу сказал семье: Джону нужно срочно уезжать из страны. Сначала он попробовал укрыться в родной деревне, но стало понятно, что это так же опасно, как и оставаться в столице. В то время Нгессо давил на консульства и посредников, чтобы конголезцы не получали европейских виз: ему не нравилось, что беженцы инициировали расследование, и он не хотел развития дела. Оставались только российские визы, которые за определенную сумму мог получить любой. Джон с отцом пошли в одну из посреднических фирм, которая отправляла студентов в Россию, и через несколько дней у парня уже была виза.
«Для того, чтобы улететь, тоже пришлось давать взятки – иначе я не прошел бы погранконтроль, меня уже разыскивали, – вспоминает Джон. – Так что когда мы приехали в аэропорт с мамой и сестрой, меня сразу взяли за руку и увели коридорами для сотрудников. Я вышел к летному полю, и меня сразу посадили на самолет».
Джон приехал в Россию как студент, и это не было просто формальностью для получения визы: он действительно начал учиться. Обратиться за статусом беженца Джон решил только в 2009 году: именно тогда он узнал, что такая возможность есть.
«Когда они убили моего отца, я стал одинок. Не знал, куда идти. Это был самый тяжелый момент, я чуть не помешался. Тогда же меня отчислили: больше не было денег, чтобы платить за учебу. Несколько дней я спал на улице. Это был самый тяжелый момент здесь. Я даже хотел себя убить, правда – были такие мысли, потому что я не видел выхода в этой жизни. А потом у меня появилась надежда».
Первая попытка провалилась: несмотря на то, что у Джона с собой было много документов, подтверждающих его рассказ, сотрудники миграционной службы сочли его ситуацию недостаточно опасной. Комитет «Гражданское содействие» помог ему обжаловать это решение в вышестоящую инстанцию, и это было успешно, но и второе рассмотрение ни к чему не привело. И только в 2013 году суд обязал УФМС по Москве повторно рассмотреть дело Джона. На этот раз получилось: спустя четыре года он все же получил убежище.
За время жизни в России у Джона появилась русская жена, в этом году исполнилось четыре года его дочери. Он хорошо знает русский язык. Сейчас Джон уже подает документы для оформления вида на жительство в России: он уже решил, что жить и работать хочет именно здесь.
«Я могу поделиться своими планами на будущее. Первое – я хочу быть гражданином России. Второе – я хочу записать что-нибудь, чтобы поблагодарить «Гражданское содействие», где так много сделали для меня. Не смейтесь, это мой план, это тоже план.
И третье – я хочу найти хорошую работу по специальности. Я хочу продолжать учиться, получить диплом, потому что я химик, я на четвертом курсе был, но диплом не сдал. Потому что я буду гражданином России. И у меня будет шанс».
Текст: Елена Срапян
Фото: Александр Федоров
