Елена Буртина
Слушаю рассказ Людмилы (имя изменено), поглядывая на ее с фотографию в паспорте. Невозможно представить, что миловидная блондинка на фотографии и старуха с безжизненным лицом рядом со мной — один и тот же человек.
Отец Людмилы был родом из Подмосковья, мать — из Ульяновска, а сама Людмила родилась в Киргизии, где в то время служил ее отец: он был военный, его так часто переводили с места на место, что Людмила не успевала обзавестись друзьями ни в одной школе. В конце концов семья осела в Узбекистане.
Отец любил выпить, упрекал дочь за то, что она сидит на его шее — Люда пошла работать в 13 лет, параллельно закончила вечернюю школу, курсы бухгалтеров. В 18 лет поехала в Подмосковье к родственникам отца, хотела поступить в вуз, но не прошла по конкурсу и устроилась на ткацкую фабрику. Работящую и исполнительную девушку стали «выдвигать»: ее по путевке комсомола отправили служить связисткой в армию, где ее приняли в члены КПСС и направили учиться в Университет марксизма-ленинизма. Из армии ее послали работать в Бутырку, а оттуда – на строительство олимпийского объекта — туркомлекс «Измайлово».
Но личная жизнь складывалась неудачно: первый муж-москвич сильно пил. Вскоре после рождения дочери Людмила подала на развод и вернулась в Узбекистан.
Чтобы ребенка взяли в садик, пошла работать туда воспитателем. Потом устроилась главбухом в хокимиат, получила комнату в общежитии. На работе познакомилась с будущим мужем, вышла замуж, родила двух дочерей.
После распада СССР отношение к русским в Узбекистане резко изменилось. Людмила тоже ощутила это на себе: соседи по общежитию вдруг стали врагами. Один раз ей даже устроили пожар. Когда Людмила получила отдельную квартиру, история повторилась: в квартире в ее отсутствие по непонятным причинам произошло короткое замыкание, начался пожар, вернувшись в обед с работы, она попыталась потушить огонь сама, потеряла сознание и получила сильные ожоги. Людмила хотела подать заявление в милицию о поджоге, но его не приняли.
Отпускать на улицу дочерей стало страшно. Старшую дочь прямо в школе во время уроков чуть не изнасиловали в туалете. Младшую 4-летнюю дочь среди бела дня схватил и потащил в кусты местный парень. К счастью, это увидел другой мужчина и заставил подонка отпустить девочку.
На работе Людмилу ценили – она проработала дольше многих русских сотрудников, но в 2002 году все-таки сказали: увольняйся, нам своего человека надо на эту должность поставить. В том же году умер муж Людмилы: он был чернобыльцем, много болел. Вот и решила она, что надо уезжать в Россию. Поехала одна, чтобы устроится и вызвать детей.
Приехала в Москву: родным не нужна, знакомых не осталось. Целыми днями искала работу, по ночам сидела на вокзалах. Работы не было, деньги кончились, в открытых кафе украдкой собирала остатки пищи, думала о самоубийстве, не наложила на себя руки только потому, что стала верующей. Кто-то показал ей дорогу в наш Комитет: мы предложили ей работу по уходу за больной женщиной . Но через полгода женщина умерла, и Людмила опять оказалась на улице. После нескольких месяцев скитаний и голода нашла работу с жильем. Когда ей дали раскладушку в общежитии, была на седьмом небе от счастья. Но через год всех, у кого не было российского гражданства, уволили. И опять Людмила оказалась без крыши над головой.
Как-то раз она сидела на скамейке и плакала — подошел подвыпивший пожилой мужчина, стал расспрашивать. А, выслушав, предложил пойти к нему: мол у него трехкомнатная квартира и одна комната свободна. Людмила была в таком отчаянии, что пошла за ним, подумала: «Старый, ведь не изнасилует же». И правда, этот человек просто пожалел и приютил ее, ничего не потребовав взамен. А Людмила в благодарность навела порядок в его квартире, готовила и стирала ему. Казалось, черная полоса осталась позади. Людмила устроилась в одну фирму развозить по подъездам рекламу. Вкалывала по 12 часов без выходных — и начала прилично зарабатывать, посылать деньги дочерям.
Весной 2005 года произошел странный случай. Однажды Людмилу охватило сильное беспокойство, она почувствовала, что с детьми случилось что-то страшное, пыталась им звонить – телефон не ответил. Она стала молиться — и ей стало легче. Когда дозвонилась дочерям, узнала: именно в то самое время, когда ее охватила тревога, девочек пытались похитить: они втроем шли по улице, рядом остановился белый микроавтобус, из которого выскочили восемь бугаев и начали затаскивать их в машину. Девочки сопротивлялись, цеплялись друг за друга, звали на помощь, но никто не обращал внимания. Вдруг откуда-то налетела стайка подростков с криками «Отстаньте от девчонок!». Почему-то это сработало. Людмила уверена: бог услышал ее молитву.
Рассказала о случившемся хозяину квартиры, и он предложил ей забрать дочерей в Москву. Привезла дочерей, продала квартиру в Узбекистане, сняла квартиру в Москве, на вырученные за узбекскую квартиру деньги плюс долги купила домик в дальней деревне, чтобы дочери могли зарегистрироваться и получить гражданство. По-прежнему вкалывала, чтобы отдавать долги, платить за квартиру, платить за учебу девочек в вузе. Думала прежде всего о дочерях, решение своих проблем откладывала на потом.
В конце прошлого года Людмила начала резко худеть, пошла ко врачу и услышала: 2-я стадия. Прошла химиотерапию, операцию, облучение, опять химиотерапию. Всякий, кто соприкасался с этой бедой, знает: даже если есть полис, лечение стоит немыслимо дорого. А если полиса нет? Сама Людмила работать уже не в состоянии, дочери с 5-го курса бросили учебу, но с оплатой лечения матери не справляются, надо ведь еще и квартиру снимать и на что-то жить.
В поисках выхода Людмила вспомнила про наш Комитет и пришла с вопросом: А нельзя ли как-нибудь быстро получить гражданство, чтобы дали полис? Пришлось объяснить ей, что быстро не получится: надо сначала подать документы на разрешение на временное проживание, причем по квоте, а квоту могут не дать, даже если дадут, надо три месяца ждать решения, потом через год можно подать на вид на жительство, опять три месяца ждать, и только после получения вида на жительство дадут полис. На все уйдет года два. А у Людмилы уже 3-я стадия.
И тут мы подумали: а почему бы ей не подать на статус беженца? Основания у нее есть: в Узбекистане она, как и многие русские, подвергалась преследованиям на национальной почве, а такие преследования — один из признаков понятия «беженец», как оно сформулировано в законе. Если дадут статус, то через год — если выживет — сможет подать документы на гражданство. А главное, сразу после подачи ходатайства о признании беженцем она сможет получить медицинский полис. И ей хоть немного станет проще с лечением.
В конце ноября Людмила пошла в миграционную службу Москвы подавать на статус беженца. Здесь ей объяснили, что в статусе беженца ей безусловно откажут, что никаких оснований для получения статуса у нее нет: ведь представить доказательства, что ее квартиру подожгли, с работы выгнали, дочерей пытались изнасиловать и похитить, она не может, – а после отказа в статусе ее обязательно депортируют, и вообще предоставление ей статуса беженца противоречит интересам России, на страже которых стоят сотрудники миграционной службы. Людмилу убедили отказаться от подачи ходатайства о признании беженцем и подать заявление о предоставлении временного убежища. Людмила очень испугалась и согласилась Не удивительно: она бита жизнью, измучена болезнью и к тому же смолоду привыкла уважать государственные интересы.
Теперь государственные интересы соблюдены: Людмила останется без полиса.