Секретарь Комитета Нина Яхьяева рассказывает, как с семьей бежала из Грозного в 1995 году и по приезде в Москву обратилась за помощью в «Гражданское содействие».
Фото: Анастасия Тайнс
Попала ли я сюда в статусе беженки? Даже не знаю, как тогда мы назывались…
Первый Новый год, который я встретила в Москве, был 1996. Значит, приехали мы в 1995. В 1994 началось наступление, а в марте 1995 появилась возможность на военных «Уралах» мирным жителям уехать из Чечни.
Что ситуация в городе накаляется, кончено, было видно и раньше. У меня сын старший должен был пойти в школу, и в конце сентября я пошла узнавать, начнутся ли все-таки занятия. Классный руководитель мне сказал: «Дорогая моя, неужели вы не видите, что надо уезжать?».
Тогда мы с мужем взяли старшего, взяли младшего, взяли мою маму и отвезли их троих в Нальчик к моему брату. А сами поехали назад. И назад мы уже двигались шагом, потому что впереди нас бесконечным потоком шли военные «Уралы» с солдатами – везли туда войска, и мы ехали за ними. Потом началось: ужасные события зимы, взятие Грозного, сидели в подвалах до весны. Мама с детьми уехала, а отец мой оставался в городе. Мы с ним оказались разделены, не знали о судьбе друг друга. Только весной, в марте, когда мы смогли выйти из подвалов, я узнала, что отец был жив. 18 марта с завода «Красный молот» мы с мужем на «Уралах» уехали сначала в Нальчик, а потом с детьми и мамой в Москву.
В Москве мы встретили знакомого, и он нам рассказал, что все грозненцы встречаются в «Литературной Газете» – «ты там всех увидишь, там все последние новости». Тогда все старались узнать о друзьях, о близких, кто когда уехал, кто кого видел. Я туда пришла и увидела действительно много грозненцев. Но помимо этого, там, оказывается, вели прием сотрудники Комитета «Гражданское содействие».
Первый мой прием кончился тем, что мне сразу же оказали небольшую материальную помощь. Еще там был склад с одеждой, что тоже было актуально, потому что я от большого ума приехала в Москву с огромной сумкой с книгами – я думала только о том, что сыну надо заканчивать 11-й класс, и притащила тетради, учебники, карандаши, линейки, а об остальном не подумала. Не представляла, что все заработанные деньги будут уходить в основном на оплату квартиры и скромное питание. Не регулярно, но если в чем-то была потребность, я приходила на склад, где работала глубоко уважаемая мной сотрудница Комитета Людмила Залмановна Гендель, и брала иногда вещи для детей, для мужа, для себя. Таким образом получалась небольшая экономия средств.
Самое главное – стараниями Комитета, насколько я понимаю, правительство России подняло вопрос о том, чтобы людям, покинувшим безвозвратно Чечню, выделить некоторую компенсацию за утерянное жилье. Но это был непростой процесс, и он был связан в том числе с регистрацией. У меня в Москве жила сестра, и мы с ней пошли регистрировать нашу семью. Нам отказали. Причем этот факт в моей памяти остался на всю жизнь. Это была Большая Ордынка. Мы зашли с сестрой в кабинет, за столом сидел человек, все время смотревший в пол. Мы все объясняли. Потом он сказал «нет». И мы вышли. Мне кажется, он только по голосу догадался, что это были женщины. Неужели ему даже не любопытно было, кто вошел? До сих пор помню это ощущение: ты зашел, стоишь, а на тебя даже не посмотрели.
К счастью, тогда Людмиле Залмановне удалось зарегистрировать нас у себя. В результате мы оформили все документы и подали на компенсацию. Это был 1997 год, и, насколько я понимаю, в Москве я была первым человеком, который получил эту компенсацию за утраченное жилье. Это исключительная и неоценимая помощь Комитета «Гражданское Содействие». Всех сотрудников. Причем мы успели получить компенсацию и купить квартиру до дефолта.
В той ситуации, в которой мы оказались, при полном отсутствии какой-либо помощи со стороны государства, мы были абсолютно потеряны, не понимали, как дальше быть и с пенсиями, и с работами, и с учебой. Младшего без медицинских документов не брали в первый класс. И в решении этого вопроса тоже помог Комитет, лично Елена Буртина. Во многих других вопросах помогали остальные сотрудники. Отдельное спасибо хочется сказать Александре Львовне Шайкевич, Майе Иосифовне Орловой, Лидии Ивановне Графовой и, конечно, душе и организатору Комитета Светлане Алексеевне Ганнушкиной. Собрать людей, которые тебе поверили в такое сложное время, было непросто. Сплошная ложь, обман, и верить никому нельзя было вообще. И вдруг неожиданно собрался такой коллектив людей, которому можно верить, доверять.
Потом жизнь нашей семьи нормализовалась, у нас свое жилье появилось, дети учились. В 1999 году я стала приходить помогать в «Гражданское содействие» на складе. Потом меня уже пригласили работать с зарплатой. Сначала там же, на складе, потом я работала на приеме, а затем у нас увеличился объем переписки, и понадобился секретарь, чьи обязанности я выполняю и по сей день.
Вообще я совершенно советский человек: закончила школу, институт, аспирантуру, работала в научно-исследовательском институте. Была семья, дети. Но я никогда даже не задумывалась, что есть такие люди, которых я увидела в Комитете, которые не могут пройти мимо кого-то, кому нужна помощь. И в моем случае это был перелом в мировоззрении.
Когда Людмила Залмановна пригласила меня в гости – я поняла, что я как бы человек. Я не просто мешаю функционировать государству со своими проблемами, а я человек. Меня позвали в гости.
Эта организация сделала меня другой. Я не была такой. И я осознаю, что я не была такой. И я уже не могу быть той, которой я была после того, как я все это увидела, услышала, прошла сама. Не всегда удается помочь. Далеко не всегда. Возникает вопрос – ну и зачем тогда это все? Но когда знаешь людей, которые смогли каким-то образом решить свои проблемы, пусть их процент невелик, понимаешь, что стоит работать, чтобы этот процент тоже был.
17 сентября 2001 года я начала работать в Комитете. Как посетитель пришла в 1995. И я очень рада этому интервью, потому что скоро 30-й юбилей Комитета. И это моя благодарность этому коллективу. Я хочу, чтобы они знали, что я все помню.
