Афганец Мохаммад Насер более 30 лет живет в России. В 1984 году он и еще две тысячи афганских подростков приехали в СССР получать советское образование. Предполагалось, что эти дети позже составят элиту Афганистана, но судьба распорядилась иначе — Советский Союз развалился, а в Кабуле к власти пришли моджахеды. О многолетней борьбе за получение статуса беженца в России — в интервью Мохаммада Насера.
Что для вас Россия?
Это моя родина. Здесь я вырос, получил образование, стал мужчиной, завел семью — построил жизнь.
Помните, как приехали в Советский Союз?
Это был 1984 год. Нас было 200 человек в группе. Мы все прилетели на одном самолете Кабул — Ташкент. Нас распределили по группам в четыре школы-интерната, я попал в физико-математическую. Первый год мы учили только русский язык, на следующий год пошли в первый класс, а мне тогда было уже 11 лет. Но у нас была ускоренная программа, и за 4 года я окончил 8 классов средней школы. На последнем году обучения в школе у нас спросили, кто какое образование хочет получить. Я выбрал медицинское, и меня направили в медучилище в Донецк.
Почему выбрали медицину?
Думал, что стану доктором. В 1989 году я полетел вместе с несколькими одноклассниками в Донецк, а в начале 1993 года уже получил диплом фельдшера. Потом еще полгода жил в Донецке, первые два-три месяца работал участковым фельдшером, но зарплату медикам не платили. Тогда были очень тяжелые времена. Вместе с другом мы перебрались в Москву, где жил мой двоюродный брат, но он вскоре переехал в Австралию. Вначале я поселился в Кузьминках в общежитии для аспирантов Московской государственной академии ветеринарной медицины и биотехнологии имени им. К.И. Скрябина, там можно было за деньги снимать комнату. Работал на Петровско-Разумовском рынке и в Сокольниках. Продавал все, что было можно — в основном, обувь, бижутерию, технику.
Думали о возвращении в Афганистан?
Нет, совсем не думал. После развала Советского Союза я не мог вернуться домой, у нас же страна тоже развалилась. К власти в Афганистане пришли моджахеды, с которыми воевали советские войска, и началась гражданская война. Мы — афганцы, получившие советское образование — не могли вернуться на родину. Это было опасно.
Мохаммад Насер с семьей. Ноябрь 2014 года. Фото из личного архива
Как обстояли дела с документами после развала СССР?
Раньше проблем с документами не было. Первый раз я обратился в миграционную службу за статусом беженца в 2003 году, а в 2004 году выиграл первый суд о недопуске к процедуре обращения за убежищем благодаря помощи юристов УВКБ ООН. В том же году в УФМС России по г. Москве мне выдали справку о рассмотрении моего заявления в 2007 году, назначили интервью, но в статусе беженца в итоге все равно отказали. В 2008 году вновь обратился за убежищем — документы не приняли. Жалобу на отказ в рассмотрении моего заявления суд снова удовлетворил. Обратился в УФМС, но снова отказ. В очередной раз направил жалобу, теперь уже в вышестоящий орган, который ее удовлетворил. После этого я уже в четвертый раз обратился с заявлением — и в 2010 году наконец-то получил статус беженца.
Но в 2013 году вас этого статуса лишили. Почему так произошло?
В 2011 году я начал работать переводчиком в Комитете “Гражданское содействие”, часто сопровождал заявителей в Миграционную службу и на судебные заседания. В УФМС работал сотрудник Данияр Ахметов, который очень не любил Комитет и Светлану Алексеевну Ганнушкину, и он у меня спрашивал, за сколько я “купил” удостоверение беженца и сколько готов за него платить. Я объяснил, что получил статус беженца на законных основаниях и платить не намерен. На это он ответил, что у меня будут большие проблемы, и если он этого захочет, то меня лишат статуса. Я ему, честно говоря, не поверил. А в итоге — статуса лишили.
Что стало основанием?
При рассмотрении документов в миграционной службе обязательно снимают отпечатки пальцев и отправляют их на проверку в МВД и ФСБ. Оттуда пришел ответ, что мои отпечатки в их системе значатся под еще одним именем. Другой человек — это тоже я, но не совсем я. В 2000 году у меня была судимость под другим именем. Но это не было новостью для УФМС, информация о судимости приходила по запросу еще на этапе принятия решения о предоставлении мне статуса беженца и в 2007, и в 2008, и в 2009. Поэтому, наверное, мне несколько раз отказывали, но тогда мне с юристами удалось оспорить эти отказы. В итоге меня лишили статуса на том основании, что, по мнению одного сотрудника УФМС, я не тот, за кого себя выдаю. Хотя подлинность моего паспорта не ставилась под сомнение. К тому же, тремя годами ранее все мои документы были признаны подлинными. Мы направляли жалобы в УФМС и на рассмотрение в суд, но безуспешно.
Какая ситуация у ваших друзей-афганцев? Вы с ними часто встречаетесь?
У всех по-разному, у кого-то уже есть гражданство России, многие переехали в США, Канаду, кто-то в Европе. Друзей детства с каждым годом становится все меньше, всего четыре человека осталось в Москве из тех, с которыми мы вместе учились в Ташкенте. Мы не очень часто встречаемся, один-два раза в год, но часто созваниваемся. У всех семьи, дети, работа. Если кто-то приезжает в гости из-за границы, то, конечно, все собираемся.
Мохаммад Насер с семьей. Фото из личного архива
У вас тоже семья в России, двое детей, младший сын еще совсем маленький. Чем он интересуется?
Он очень общительный, у него много друзей в детском саду — он со всеми дружит. Говорит, что хочет стать богатырем. Не знаю, честно говоря, почему. Еще он любит смотреть мультик “Тобот” про машины, которые трансформируются в роботов.
Рассказываете сыну иногда про Афганистан?
Он еще маленький, ему всего четыре года. Я пытался учить с ним язык, но он просит не говорить с ним по-английски. Для него все иностранные языки — это английский.
Что вы думаете о будущем?
Я не прекращаю своих попыток получить официальный статус в России. В мае 2018 года в очередной раз обратился в миграционную службу за статусом беженца, мне отказали в рассмотрении по существу. Сейчас Басманный суд рассматривает мою жалобу на отказ. Если не удовлетворит, то буду просить временное убежище. В России вся моя жизнь.
